Бронницкие НОВОСТИ

– Как мне запомнилось, довольно зримой провинциальной приметой нашего маленького городка в прошлом веке было то, что практически перед любым частным домом (во всяком случае на нашей улице) была врыта самодельная деревянная скамейка. По вечерам на каждой из таких бронницких «завалинок» непринужденно рассаживались хозяева домов и их родственники. Они не только шумно общались между собой, но и по-деревенски бесцеремонно окликали всех проходящих мимо знакомых, расспрашивая новости и вступая с ними в громкий откровенный разговор.

Была такая насиженная «разговорная» скамейка и перед нашим домом. И она тоже редко пустовала. Правда, просуществовала не очень долго. Однажды отец, сильно рассерженный на её ночных «посидельцев», изрядно подвыпив, эту скамью безжалостно ликвидировал. Причина заключалась в том, что и нам, и особенно ему сильно надоедали поздние влюбленные пары, которые часто размещались именно здесь. Они шумно ворковали здесь почти до утренних петухов и мешали всем спокойно спать.

Как это ни странно для нынешнего времени, но самыми известными и популярными людьми в Бронницах той поры были продавцы, торговавшие продуктами. Даже сами магазины в разговорах у горожан зачастую назывались фамилиями этих самых продавцов. Так было и в нашей семье. Помню, мать или отец говорили мне: «Сгоняй-ка по-быстрому к Комиссарову!» или «Сходи к Крестья­нову!», либо «Сбегай к Пышкиной!». Особенно часто я отправлялся к последней продавщице Пышкиной. Она продавала свежий хлеб в магазине, прозванном «Первый номер», который находился на Советской улице, рядом с единственной тогда в городе аптекой.

В довоенном обеспечении горожан хлебом, как мне запомнилось, случались проблемные периоды. Тогда у продмага выстраивалась большая и шумная очередь. Однажды мы с отцом простояли у одного из магазинов всю ночь, только к утру купив четыре буханки на вид неприглядного «серого» хлеба. Впрочем, невзирая на это, в свежем своем виде такой советский хлеб казался мне тогда очень вкусным. В конце «перестроечных», а по существу, развальных 80-х годов, мне по случаю довелось в последний раз отведать такой же по вкусу хлеб в Свердловске, где я находился в служебной командировке. А в дальнейшем же вкус хлебных изделий изменился, как я считаю, не в лучшую сторону…

Но вернемся в Бронницы моего детства. Помню, что с младшей дочерью продавщицы продмага Пышкиной я учился в одной школе. В старших классах она была тихой и невзрачной девушкой... А в студенческие годы, бывая в нашем городе и общаясь со своими одноклассниками, я узнал, что она в кого-то сильно и безответно влюбилась. А от долгих любовных переживаний даже тихо повредилась рассудком. Размышляя о несложившейся судьбе своей одноклассницы, я даже подумал: живи она во времена Карамзина, этот писатель вполне мог написать не только «Бедную Лизу», но и еще одну повесть о несчастной любви. И при этом закончить её словами: «И бронничанки умели любить...»

Другой городской продмаг, где торговал еще один знакомый всем продавец – Комиссаров, размещался в Бронницком гостином дворе. Окна его магазина смотрели в сторону местной милиции. Сам же продавец запомнился мне как самый обычный житель Кожурновской улицы. А с его сыновьями я общался в одной уличной компании. А еще один магазин с продавцом Крестьяновым находился на первом этаже старинного здания. Оно сохранилось до настоящего времени и находится неподалеку от нынешней автостанции.

К еще одному продавцу – Крестьянову меня посылали покупать самые дешевые тогда карамельки-«подушечки». С ними вся наша семья любила, собравшись по вечерам, подолгу пить чай. К слову, по-своему известен был в городе и мой отец Андрей Афанасьевич. Он работал продавцом посуды в Бронницком универмаге. Он же по совместительству трудился и кладовщиком на картофельном складе, расположенном в подвале церкви Иконы Иерусалимской Божьей Матери.

Хорошо знали в Бронницах и немногочисленных тогда медицинских работников. К примеру, фельдшер Василий Васильевич Маранов мне лично надолго запомнился двумя очень болезненными уколами под правую лопатку. Они были почему-то сделаны толстенной иглой еще во время учебы в начальной школе и потом очень долго болели. А однажды, отправившись за грибами в Бронницкий лес, увидел там за этим же занятием и нашего городского фельдшера. Правда, судя по его незаполненному лукошку, грибная удача ему не сопутствовала.

Другой известный городской медик уже пожилого возраста – Илья Иванович (фамилии, к сожалению, я не запомнил) вначале работал гинекологом, а потом – терапевтом. В городе его многие знали в лицо. Летом он запросто расхаживал по городским улицам в домашней пижаме. А в очередях за продуктами никогда не стоял – его молчаливо пропускали вперед. Регистратор городской больницы Мария Щечилина и аптекарь Елена Ландина считались общепризнанными бронницкими красавицами. От матери неоднократно слышал и фамилию главного врача Африканова, которая показалась мне необычной. Наверное, поэтому её и запомнил.

Бронницких парикмахеров Соколова и Юдина до войны знал весь город. И они сами тоже многое знали о горожанах. Злые языки даже поговаривали, что, мол, оба они не только парикмахеры, но еще вдобавок – «тайные осведомители» местных «компетентных» органов. Как сейчас помню себя, еще мальчишкой в парикмахерской, где Соколов, повязывая мне передник, неизменно спрашивал: «Как у вас дела? Как поживает уважаемый Андрей Афанасьевич?» А я всегда стандартно отвечал, что, мол, всё у нас хорошо, чего и всем желаем.

Моего отца парикмахер-«осведомитель» знал, судя по всему, очень хорошо. Добавлю, что Соколов в дальнейшем был насмерть сбит автомашиной при неосторожном переходе шоссе. А вот Юдин же, как мне известно, дожил до глубокой старости. Причем, дожив до преклонного возраста, он стал еще более разговорчивым и мог начать беседовать с любым прохожим. Проживал он в необустроенной хибаре на берегу Бельского.

Известными были и городские спортсмены. Так, в «красной» школе-десятилетке физруком работал крепкий и веселый мужчина, чемпион по лыжным гонкам и участник финской войны. Он умел рассказывать интересные истории о своем участии в военных действиях, которые проходили в период лютых холодов. Хорошо знали бронничане и тогдашних милицейских работников: начальника милиции Зотова и начальника паспортного стола Ратнера.

С младшей дочерью первого я учился в одном классе. А второй запомнился своим стремлением во всем походить на товарища Сталина. Носил примерно такие же пышные усы и одевался под стать вождю. Многие бронничане не раз обращали на него внимание, когда он важно шествовал по Советской – из дома в милицию и обратно. А еще оба этих милиционера, насколько мне известно, заслужили недобрую «славу» в период массовых политрепрессий...

Настоящей городской знаменитостью считалась и живущая тогда в Бронницах молодая, привлекательная на вид женщина, в прошлом красноармейский комиссар – Вера Харламова. Говорили, что она была близкой подругой советского поэта Михаила Исаковского, автора стихов всемирно известной песни «Катюша». А нашей бронницкой жительнице поэт, как мне рассказывали, посвятил другое, тоже известное, стихотворение «Прощание». Оно про комсомольцев-добровольцев, которые уходили на гражданскую войну.

К слову, эти стихи тоже стали известной песней, которую в советское время часто исполняла активная молодежь на общественных патриотических мероприятиях. Добавлю, что могила Харламовой на городском кладбище находится всего в десяти шагах от могилы моих родных: отца и жены Елены. Впрочем, совсем иной – скандальной славой пользовался в Бронницах и другой герой-партизан гражданской войны Пыркин, о котором я упоминал в своей книге.

Но особую известность у всех читающих горожан имела библиотекарь Варвара Дмитриевна Терещенко. С большим уважением к ней относились и в нашей семье. Ведь все были читателями. К примеру, я сам бегло научился читать уже в семилетнем возрасте. Потому в начальную школу пошел на год раньше. Учебу там начал в 1935 году, а закончил четыре класса с почетной грамотой. Моей первой учительницей стала Е.Н.Полевая. В 5-м классе мы учились во дворе тогдашнего горисиполкома, в 6-м классе стали заниматься уже в другом школьном здании, за почтой. А в дальнейшем я учился в «красной» школе. Из учителей того периода мне особенно запомнился учитель географии Ф.А.Овчинников. Он очень хорошо преподавал свой предмет, и мы все охотно ходили на его уроки. Как мне рассказали, в 1942 году Федора Антоновича призвали в действующую Красную Армию, и он, как позже стало известно, погиб в 1943 году на фронте, в бою.

А еще перед войной я некоторое время занимался в изокружке, который был организован при городском кинотеатре. Занятия там вел наш сосед Г.Г.Поляков. Рисовали мы в основном натюрморты и пейзажи. До сих пор помню живописные березы на задней стороне кладбища при церкви Ильи Пророка, которые никак не получались у меня на бумаге. Впрочем, в изобразительном творчестве я себя проявить не сумел… Зато в городскую библиотеку регулярно ходил с первого по десятый класс. На 2-м этаже библиотечного здания были книги для взрослых. Там же располагался и читальный зал, который я посещал, просматривая старинные издания.

Как и все бронницкие мальчишки, я, конечно, любил смотреть кино. Угловой дом, где располагался кинотеатр, сохранился до наших дней. Многие тогдашние фильмы мы смотрели по нескольку раз. Помню, в фильме «Если завтра война» передовые части РККА легко разбивали врага на его же территории. Был в городе и летний кинотеатр. Последний кинофильм моего детства – «Музыкальная история» с Лемешевым в главной роли. Помню, это было в октябре 1941 года, когда положение дел на фронтах было особенно тяжелым. А через пару дней почти вся наша семья эвакуировалась в Среднюю Азию: германская армия вплотную подошла к Москве. Продолжил я учебу в 7-м классе уже в эвакуации – в Узбекистане.

В годы моего детства мимо Бронниц по Москве-реке регулярно ходили пароходы – пассажирские, грузовые. А еще в городе имелась своя пассажирская и грузовая пристань. Моста через Москву-реку тогда не было, но постоянно ходил паром. Пароходы, проплывая мимо, оставляли за собой большие, расходящиеся к берегам волны. И мы, купаясь неподалеку, старались как можно быстрее доплыть до них и покачаться. Когда мимо проходили груженые баржи, подплывали к ним, хватались руками за борта и плыли на буксире в сторону Велино. Конечно, взрослые ругали нас за такие проделки, но желание покачаться на волнах, похоже, было сильнее.

Про бронницкие заливные луга следует сказать особо. Перед началом войны уже упоминаемые мною курсы «Выстрел», командование которых размещалось на ул.Красной, постепенно превратило эти просторные луга в большое стрельбище. На нем были выстроены блиндажи, из которых во время учений стреляли из винтовок и пулеметов по мишеням. Мы, пацаны, в блиндажах находили стреляные гильзы, иногда и полностью снаряженные. Из гильз с порохом делали петарды, которые называли шутихами.. Именно на базе курсов до войны в окрестных лесах прошли крупные военные сборы, вошедшие в советскую историю под названием «Бронницкие маневры».

Офицеры – выпускники курсов «Выстрел», по-видимому, играли заметную роль в последующем обучении и боевой подготовке рядовых бойцов РККА. Как мне в дальнейшем стало известно, среди тех командиров, которые в разные годы обучались на этих стрелковых курсах, многие стали крупными армейскими военачальниками, успешно командовали дивизиями и фронтами в годы Великой Отечественной войны. В числе руководителей курсов в довоенный период был известный генерал Гончарук, с сыном которого, Владимиром, я впоследствии проработал в ЦКБ «Алмаз» двадцать лет  – с 1968 по 1988 годы.

Война, думаю, оставила свой глубокий след в памяти всех бронничан, кто жил в то время. По-особому запомнился день 22 июня 1941 года и мне. Утром в составе группы пионеров я отправился на экскурсию в Москву, в парк Сокольники. Ехали туда на открытых полуторках, сидели в кузове, на досках. В парке мы ходили по разным аттракционам, смотрели. Помню, уже где-то в середине дня взрослый народ стал собираться у репродукторов, висевших на столбах. Молотов сообщил о нападении Германии на нашу страну... Многие отнеслись к этому внешне спокойно: были убеждены, что война продлится недолго. Ответим врагу «малой кровью, могучим ударом». Но вышло, к сожалению, совсем не так…

Обратно из Москвы возвращались по железной дороге с Казанского вокзала. На станцию Бронницы прибыли ночью, заночевали там на вокзальчике. Помню, я так намаялся, что заснул прямо на подоконнике... А потом начались вражеские налеты на Москву. Мы видели немецкие бомбардировщики, рвавшиеся к столице. Помню, в куполе колокольни сняли несколько листов обшивки для наблюдения за небом. Был свой наблюдательный пункт и у меня. Напротив террасы нашего дома росла ветла огромных размеров. Во время налетов я залезал на самую высокую ветку и, как мне казалось, различал дальние всполохи от взрывов со стороны столицы...

В августе 1943 года, когда наша семья вернулась из эвакуации, я сразу пошел в «красную» школу и там завершал своё среднее образование. В 9-м и 10-м классах, как мне думается, некоторые учителя оказали на меня очень большое влияние. Например, К.В.Князятов, который преподавал нам химию. Запомнился он мне еще и тем, что еще с дореволюционных времен имел большую коллекцию репродукций картин русских художников из Третьяковской галереи. Эти репродукции он часто вывешивал в зале на 2-м этаже школы. А на переменах ходил с указкой, комментируя их содержание.

Но самой приметной личностью в школе был ее директор – Н.Г.Соболев. Он ходил в полувоенной форме, преподавал физику. А на уроках физкультуры показывал, как надо крутиться на турнике. В то время у ребят были уроки военной подготовки, где учили шагать строем и изучали трехлинейку Мосина. А девушек-старшеклассниц готовили в санитарки. Их обучал М.А.Амосов, хирург, главврач горбольницы. Наша учительница русского языка и литературы Сугак, эвакуированная из Украины, научила меня правильно писать сочинения. Написал их на «отлично» и на выпускных экзаменах в школе, и на вступительных экзаменах в МЭИ.

Пожалуй, самым ярким и памятным событием моей учебы в 10-м классе был День Победы – 9 мая 1945 года. Помню, услышав по местному радио радостную и долгожданную весть о капитуляции гитлеровской Германии, практически все взрослые горожане сразу высыпали во дворы и направились к центру города. Вся площадь перед собором и Советская улица были заполнены ликующим народом. Для всех и для меня в том числе это был настоящий праздник. Победа совпала у меня с окончанием средней школы. А дальше меня ждала уже самостоятельная взрослая жизнь за пределами родного города.